Повесть посвящена одному из самых драматических периодов истории России – коллективизации сельского хозяйства и уничтожения кулачества как класса.

В 1932 году в СССР были арестованы и высланы в необжитые края несколько миллионов крестьян, умевших работать на земле. А их крепкие хозяйства без суда и следствия были отобраны и разбазарены как кулацкие. Не миновала сия чаша и семью автора. Его отец Николай с июля 1931 года был арестован органами НКВД как кулак и враг народа. А затем «шустрые ребята» из ГПУ попытались сделать из него и английского шпиона. Но не получилось. Не сумев расстрелять бедолагу как английского шпиона, его вернули в НКВД. И уже по линии этого ведомства глава семьи вместе с женой и двумя дочерями был отправлен на далёкую реку Печора.

Долгим был этап. Во время которого умерли и были сброшены в холодные воды Баренцева моря обе дочери: девятилетняя Виктория и двухлетняя Антонина.

Позже на все расспросы сына об их кончине мама отвечала односложно: «Дети умирали первыми…».

Закончился этап около полярного круга на высоком берегу реки Печора. Впоследствии это место назовут «Спецпосёлок Песчанка». Но пока там среди низкорослых деревьев стояли таблички, на которых было написано: «контора», «барак», «вошебойка», «лазарет» и т.д.

С раннего утра и весь световой день люди работали на лесоповале. Вечером – рыли землянки. Вскоре в свои права вступила зима, а она в тех краях начинается очень рано. Люди жили в  сырых землянках, испытывали голод и холод. Питались чёрными кубиками сухой картошки, сухарями (их давали не всегда), берёзовой кашей. Она готовилась из камбия – это тонкая прослойка между корой и стволом березы.

К весне 1932 года спецпоселенцы построили первые бараки. Не везде ещё были настелены полы, многие окна смотрели пустыми глазницами, отсутствовали печи. Вместо них использовали металлические бочки. Но поселиться даже в таком жилище желающих было хоть отбавляй: в землянках жизнь была невозможной, многие люди от постоянной сырости болели и умирали.

В одну комнату селили по 4-5 семей. Люди радовались, если их семье доставался хотя бы угол.

Николаю Истомину в этом отношении повезло. Учли, что он работник отдела рабочего снабжения, недавно у него родился сын. Семье дали отдельную комнату в ОРС-овском доме. Николай Васильевич всеми правдами и неправдами раздобыл стекло и кирпич. Застеклил окна, утеплил стены, обшил потолок, сложил печь.

1 сентября посёлку исполнилось 10 лет. А через три месяца он обезлюдел. И тому были две причины: во-первых, за прошедшее 10-летие весь деловой лес в окрестностях посёлка был вырублен, во-вторых, завершилось строительство железной дороги Котлас – станция Кожва, и вдоль неё стали создаваться посёлки лесозаготовителей. В один из таких посёлков, будущий «Каджеромский леспромхоз», и была отправлена большая часть жителей Песчанки. Из более-менее благоустроенных бараков с налаженным бытом, люди вновь вернулись в шалаши и землянки.

Семья Истоминых под переселение не попала. Николай Васильевич, как экспедитор ОРСа Среднепечорской сплавконторы, был оставлен в Песчанке, но ненадолго. А когда его организация перебазировалась из посёлка, он перевёз семью в деревню Кожву, являвшуюся в то время районным центром.

Амнистию тем, кто выжил в нечеловеческих условиях, объявили в 1949 году, а реабилитировали бывших крестьян, крепких хозяйственников, в 30-е годы записанных в кулаки, в 1991 году.

Эта книга посвящена миллионам ни в чём не повинных крестьян, которые положили свои исковерканные и загубленные жизни на алтарь Отечества только за то, что кто-то наверху решил провести индустриализацию страны за их счёт…