Сердобольные граждане их жалеют, обрывают телефоны социальных служб и администраций с требованием им помочь. Возможно ли это? Задавшись таким вопросом, корреспондент газеты «Приазовские степи» пошла знакомиться.

История № 1

Один из мужчин последние несколько недель обосновался на лавочке по улице Победы. В окружении баулов с нехитрым скарбом, в старой, довольно неопрятной одежде, – он вызывает жалость прохожих. Достаточно понаблюдать пару часов, и становится понятно: к нему подходит немало людей. Одни интересуются, как же он оказался на улице, другие дают в руки еду, бутылки с водой, а то и с чем покрепче.

Мужчина оказался не очень-то общительным. Наверное, если бы не пирожки и сосиски в тесте, которые я ему заранее купила, он вообще не стал бы со мной разговаривать. Представился Сергеем, пару минут вспоминал, что родился в 1968 году, но день и месяц остались для меня загадкой. Рассказал, что когда ему было лет 10, батя привёз жену и троих детей из Казахстана в Ейск. Бабушка обещалась отписать дом в наследство, да вот беда – когда её не стало, казахстанские родственники оказались не единственными в очереди, да и отец вскоре умер. Мать с тремя мальчиками скиталась по съёмным квартирам, сама работала уборщицей. «А как же вы? – задаю вопрос. – Неужели у вас не было семьи, своего угла?» Сокрушённо мотая головой, сообщил, что о своей жизни вспоминать вообще не хочет. Дети есть, но где они, он не знает и вешать обузу им на шею – то есть себя – не хочет, разыскивать их не будет. Предложения обратиться за помощью в медучреждение, соцзащиту, лечь в больницу или получить направление в Камышеватский дом-интернат для престарелых и инвалидов вызвали резкую негативную реакцию. «Чего я там не видел?! – гневно отрезал Сергей. – Я последние пять лет скитался по этим больничным койкам в Ясенке и Камышеватке. Знаете, кто там лежит? Те, от кого отказались родные, кого выбросили, как ненужную вещь. Сначала старики переписывают на родичей дома и квартиры, а потом их спихивают с глаз долой. Не по мне это. Да и свободы не хватает, там я чувствую себя взаперти».

В этот момент в разговор вмешался прохожий. Долговязый мужчина, опрятно одетый. Было видно, что он слегка нетрезв. Случайный прохожий решил дать несколько советов. «Ты же знаешь, что у нас есть стардом, чего туда не идёшь? Разве можно жить вот так на улице? Тебе же и помыться надо. А там будешь в тепле, накормлен». Сергей слова прохожего комментировал зло, резко, но очень тихо: «Как в клетке сидишь, не хочу, у меня две ходки, мне хватило, жить в четырёх стенах не буду…». Поговорив ещё пару минут, прохожий отправился восвояси. А мне Сергей ничего больше не сказал. «Вы сегодня умывались?» – задаю вопрос. Глядя на свои отросшие, грязные, местами обломанные ногти, мужчина признался, что забыл. А чтобы помыться, хватит и бутылки с водой.

«Документы у меня украли – вот это беда. По весне ещё, как раз на День пограничника, мой рюкзак кто-то стащил».

В нём были паспорт, пенсионное удостоверение, военный билет.

С тех пор жизнь усложнилась. Чтобы восстановить документы у Сергея банально нет денег. Ведь придётся заплатить штраф и пошлину, да и привести себя в порядок для фото на паспорт будет непросто. «Мне на улице хорошо, я и тут проживу». Сказал, что в своё время вылечился от наркомании, алкоголизма. «Сейчас у меня всё ровно: захочу выпить, меня не остановят, не захочу – не заставят».

Сердобольные женщины, которые ежедневно торгуют на рынке, с интересом наблюдавшие за нашей беседой, в конце концов спросили: «Вы же его заберёте?». Узнав, что я из газеты, а не из соцслужбы, рассказали обо всём, что знают. По их словам, мужчина приехал из Комсомольска-на-Амуре, здесь был женат и дети родные есть. Сошёлся с другой женщиной, но и от неё ушёл. Родные и близкие не очень стремятся с Сергеем общаться. Еду, воду, пиво подают добросердечные ейчане.

Проще говоря, так и осталось для меня загадкой, где и с кем провёл свои основные годы жизни Сергей, но то, что нынешний способ существования его полностью устраивает, факт.

История № 2

Не меньше жалости вызывает у горожан одноногий инвалид, который живёт на остановке. Представился Геннадием Васильевичем 72-х лет. Бывший военный (сказал, что служил прапорщиком 13 лет) выглядит довольно опрятно, вещи в меру чистые, лицо выбритое. Внешним видом производит благоприятное впечатление. От подношений в виде еды, сигарет не отказывается, да и сам способен купить, получает пенсию. Родом из Якутска, здесь проживает примерно с 1975 года, приехал к отцу, который купил в Ейске дом. Жили вместе, сам он работал газоэлектросварщиком пятого разряда. Остался без ноги вследствие производственной травмы. Отец завещал дом племяннице с условием, чтобы женщина присматривала за Геннадием Васильевичем. Он тогда жил во времянке: «Я никому не мешал. А она меня взяла и выгнала. Захотела жить сама. Вот уже два года я обитаю на улице». В соцзащиту лично не обращался, на уговоры специалистов не поддаётся: «Мне и тут хорошо. На улице нормально жить. Женской ласки только не хватает. А так хочется…». И добавил, что когда совсем станет холодно, снимет угол подешевле.

Я нашла и племянницу, и специалистов комплексного центра обслуживания населения, которые не раз общались с инвалидом. История, которую рассказали мне с двух сторон, в общем-то совпала с рассказом Геннадия Васильевича. За исключением нюансов. Так, племянница его не выгоняла, а выписала по суду. И произошло это не два года назад, а почти восемь лет тому как. Причин было немало, но основные: неадекватное поведение дядюшки и постоянные посиделки с сомнительными личностями обоих полов на территории домовладения. Теперь, когда Геннадий Васильевич обосновался на уличной остановке, понял, что люди его жалеют. Сердобольные граждане даже приглашали его к себе жить. Но проходит время, и Геннадий Васильевич снова оказывается на улице.

Есть у мужчины и родные дети, внуки, да только никто не спешит ему помогать.

По словам племянницы, больше всего за Геннадия переживает родной брат, который живёт в Якутске и готов забрать его к себе. Но ейчанину не хочется на север, ему около моря нравится. Соцработники, сотрудники городской и районной администраций уговорили мужчину лечь в больницу, есть же у нас социальные койки сестринского ухода. В Ейском районе такие места организованы в участковых больницах станиц Камышеватской и Ясенской. Согласился. Не прошло и двух недель, как написал отказ и снова появился на любимой остановке в центре города. Категорически не соглашается жить в доме для престарелых и инвалидов: «Мне свобода нужна».

Такая разная статистика

При подготовке этой статьи я общалась с сотрудниками полиции, соцслужб и отдела Госстатистики, директором Камышеватского дома-интерната для престарелых и инвалидов. Общий вывод – в Ейском районе бомжей практически нет. Как только появляется информация о таких гражданах, подключаются соцработники, предлагают все возможные варианты. Подлечиться в больнице, получить направление в дом-интернат, связаться с родственниками, которые могут приютить. Самая большая проблема, если человеку нужно восстанавливать документы. Как рассказала директор комплексного центра социального обслуживания населения Олеся Басович, в их практике был случай, когда на восстановление документов потребовалось очень много времени. Да ещё спонсоров искали, чтобы оплатить штрафы, пошлину и прочие затраты (около 10 тысяч рублей). Радует, что подопечный и сам захотел вернуться к социальному образу жизни.

По словам Татьяны Загорулько, директора Камышеватского дома-интерната, среди их подопечных чаще всего встречаются одинокие люди, инвалиды, которые не могут за собой ухаживать. За тот период, что она руководит учреждением, бездомных – единицы.

Сотрудники полиции подходят к бомжам, если граждане дебоширят или хулиганят. Если человеку плохо вызывают скорую помощь.

В отличие от героев моей статьи Сергея и Геннадия,    бомжи в больших городах всеми силами стремятся найти благотворительные фонды, центры, палаточные городки. Ведь там можно бесплатно поесть, помыться, получить элементарную медицинскую помощь.

Согласно данным Росстата на июнь 2021 года 5,2 процента россиян не имели работы. Количество лиц без определённого места жительства колеблется от 65 тысяч до нескольких миллионов в разных источниках информации. Кто-то потерял недвижимость, есть «романтики», те, кто предпочли свободу семейным проблемам, необходимости зарабатывать на жизнь, ипотеку.