Игорь МАЛАХОВ.

В истории Кубанского казачьего войска героических эпизодов хватает. Но бой казаков Ейского отдела с черкесами за Липкинский пост 4 сентября 1862 года стал культовым событием. Здесь были: неравная борьба «один против ста», героизм воинов, принесение себя в жертву во имя Родины и долга, отвага женщины. В наше время у могилы павших казаков ежегодно проводятся Липкинские поминовения.

Липки

В середине девятнадцатого века была построена Адагумская укреплённая линия, протянувшаяся от нынешнего хутора Тиховского Красноармейского района до Новороссийска. Входивший в её состав Георгиевский пост появился в июне 1860 года и прикрывал подступы к недавно основанным станицам Нижне– и Верхнебаканской. Занимал он стратегическое положение, перекрывая выходы сразу из двух ущелий. Вокруг шумел настоящий липовый лес, поэтому изначально иначе как Липкинским пост не называли. Или просто: Липки.

Буквально за сутки до трагедии в укрепление зашёл передохнуть небольшой казачий отряд под командованием есаула Никиты Вишневецкого. Командир поста сотник Ефим Миронович Горбатко с женой Марией (её чаще называют в источниках Марьяной) тепло их приняли, просили погостить подольше. Но Вишневецкий отказался. Отряд переночевал в укреплении и отправился дальше. Трагедия произошла на следующий день. Никита Вишневецкий всю жизнь терзался угрызениями совести и собирал свидетельства очевидцев о том бое. На основании собранных материалов он впоследствии написал статью «Сотник Горбатко и его сподвижники», ставшую основным источником сведений о бое за Липкинский пост.

Описание получилось однобоким, ведь сам Вишневецкий знал лишь, что происходило на посту перед набегом горцев. Ход боя известен стал со слов нападавших – ни одного защитника в живых не осталось. Трём тысячам пеших и четырёмстам конных натухайцев (одно из черкесских племён) противостояли 35 казаков шестого пластунского батальона во главе с сотником Горбатко. Тридцать шестой была его супруга Марьяна, видевшая незадолго перед нападением сон о смерти близкого человека. Впрочем, Вишневецкий пишет об особенно подавленном настроении всех казаков поста. Они почуяли свою смерть за несколько дней до её наступления.

Слабый пост

Все пластуны гарнизона Липок были из станиц Ейского отдела: Уманской, Староминской, Старощербиновской, Камышеватской. Лишь сотник, прозываемый горцами за ярость в бою и начальственный вид «Султаном», – из Екатеринодарской станицы. Горбатко пожаловался Вишневецкому на слабость укрепления. Оно представляло собой место, огороженное двойным слоем плетня. Внутренняя часть ограды была заполнена землёй. Напротив ворот стояла сторожевая вышка и высилась земляная насыпь с пушечкой. Деревья не были вырублены на достаточном расстоянии от поста, и горцы могли обстреливать его, скрываясь в лесу. Но самое главное – существовала огромная «слепая зона» для пушки. Между стенами укрепления и поражаемым местом «могли проходить целые колонны не только пешие, но и конные».

Последнее и стало причиной быстрого падения укрепления. С момента начала атаки горцев жить его защитникам оставалось не больше полутора часов. Столько длился бой за Липкинский пост. Решение атаковать его возникло совершенно случайно. Горцы собирались напасть на одну из станиц. Но слишком долго собирались. И когда подошли к кромке леса, то начало светать, и незаметно проскочить линию укреплений было уже невозможно. Вот тогда молодые джигиты решили, чтобы поход не прошёл даром, уничтожить гарнизон Липок. Старейшины разубеждали их, боясь больших потерь, но мнение «горячих голов» возобладало. Это стоило жизни двум сотням натухайцев и тяжких ранений ещё стольким же.

Пластуны не сдаются

Вишневецкий, находившийся со своим отрядом в Новороссийске, утверждает, что слышал со стороны Липок всего четыре орудийных выстрела. Атака горцев началась в пять утра. Первый залп пластунов через бойницы и орудийная картечь повалили на землю до сотни натухайцев. Затем враги полезли на стену, но их сбивали прикладами, штыками. Масса, копошившаяся под стенами укрепления, была удобной мишенью, и пули пластунов пронизывали часто по два человека сразу. Но пушка молчала, и ничего не мешало горцам рубить топорами плетень у ворот. В конце концов, часть стены рухнула, и в образовавшийся пролом хлынула жаждавшая мести толпа.

«Мгновенно пост принял ужасающий вид: валялись тела убитых, мучились с раздирающем воплем и проклятиями раненые…» В короткой резне погибли все казаки, защищавшие центральную часть поста. Сотник Горбатко бился со словами: «Не робей, братцы!» И упал от удара шашки, шепча всё то же: «Не робей, не робей…» Его жена Мария, видя, что муж пал на земь, защищая его тело, застрелила из винтовки одного горца, проткнула штыком другого и упала рядом, тоже изрубленная шашками.

Натухайцы впоследствии рассказали Вишневецкому о геройском поведении ещё двоих пластунов. «С ним вместе (с сотником Горбатко – прим. автора) упал и один пластун большого роста, отбивавшийся прикладом своего ружья; он перебил свое ружьё на голове одного горца, который и упал замертво; после этого пластун-великан втиснулся в толпу, схватил одного горца за шею сильными руками и начал душить; в толпе не было возможности изрубить его шашками, и мы закололи его кинжалами».

Канонир, окружённый врагами, подорвал вместе с собой ящик с артиллерийскими зарядами. Никита Вишневецкий пытался у горцев выяснить, сколько нападавших погибло при взрыве. «У меня явилось сомнение: неужели взрыв ящика так дешево обошёлся им? – пишет он. – Сомнение моё ещё более увеличивалось тем, когда один из собеседников, молодой черкес, начал по пальцам считать число жертв этого взрыва, и ему приказано было замолчать».

Восемнадцать казаков, защищавших западное и восточное части укрепления, под командованием урядника Ивана Мольки отошли в казарму. На предложение сдаться гордо ответили, что «пластуны в плен не сдаются; сдадимся, если сам царь велит». И продолжали отстреливаться. Горцы подожгли бревенчатую казарму. Из неё так никто и не вышел – казаки предпочли сгореть заживо.

Люди-легенды

Героизм защитников Липкинского поста потряс горцев. Несмотря на собственные огромные потери, натухайцы всегда с гордостью говорили о пластунах, с которыми им довелось сражаться. И бой за пост превратили в настоящую легенду. Шашка сотника Горбатко переходила в их среде из рук в руки по немыслимым ценам. Имя Марии Горбатко произносилось с особым почтением.

Восемнадцать сгоревших казаков были похоронены рядом со своим постом – на берегу реки Неберджай. Сейчас их могила находится на дне Неберджайского водохранилища. Над останками погибших во дворе укрепления и похороненных в окрестностях станицы Неберджаевской Крымского района в наши дни ежегодно проводятся Липкинские поминовения. В списке героев на памятнике после сотника Горбатко значится камышеватский казак Иван Тур.