На старое кладбище в районе «кирпичиков» не ходят в поминальные дни специальные маршрутки. Но на могилы продолжают ездить те, чьи родные были здесь похоронены. И старожилы Ейска – свидетели тому, что предана забвению другая, братская, могила, которая когда-то находилась рядом.
Кладбище, которого нет
Старое кладбище много лет, как взято в кольцо богатыми особняками. Когда в начале 90-х прошлого столетия получавшие здесь землю под застройку сокрушались по поводу вида из окон на могилы, им обещали, что кладбище скоро снесут. И хотя федеральное законодательство это запрещает, есть одно большое «но» – сведений о старом кладбище в земельных документах нет.
Мы с Владимиром Акимовичем Руденченко ходим от могилы к могиле. Он останавливается у могилы своего деда, который умер в 1928 году. «Я, – рассказывает, – перерыл церковные архивы, восстанавливая родословную. И поражён, насколько бережно и скрупулёзно вели записи в церковных книгах. Нашёл документы о том, что мой дед Илья Емельянович, освобождавший болгар от туретчины и вернувшийся в 1879 году с двумя Георгиевскими крестами, венчался с моей бабушкой Анастасией. И о том, что у них в 1890 году родился сын Аким – мой отец. Здесь лежат все мои родственники по материнской линии и родственники моей жены. А рядом с кладбищем, – показывает, – была когда-то братская могила. Мой отец и другие участники обороны «на кирпичиках» во время «белого мятежа» рассказывали, что в 1918 году здесь захоронили больше тысячи убитых казаков, которых называли врагами революции. И эта братская могила была до раскорчёвки старых совхозных садов. А в 1949-м всё вокруг кладбища распахали плантажным плугом и казачью могилу сровняли с землёй».
Шли годы. Всё реже приезжали помянуть мятежных казаков родные (в основном, жители станиц). Всё больше появлялось на могиле строительного мусора. «А в 2010-ом, когда в Ильин день я пришёл на кладбище, – продолжает горький рассказ Владимир Акимович, – увидел, что место, где находится заброшенная братская могила, расчистили и разровняли. И словно в сердце что меня ударило: неужто снова стройка? Стал узнавать в земельном комитете и в городской администрации. Сказали, будут разбираться. И через пару месяцев сюда приехали тогдашний заместитель мэра и представитель земельного комитета. У них в руках был план застройки земли, прилегающей к кладбищу. Худшие мои опасения подтвердились: оказалось, что участок, где похоронены казаки, выделен под индивидуальное строительство. И выяснилось, что ни он, ни даже само это кладбище не значатся в кадастре. А если так, то получается, что братского захоронения вроде бы не существует?» – не понимает Руденченко. И ещё больше расстраивается, узнав фамилию застройщика – достаточно известную, чтобы надеяться, что ошибку поспешат исправить. «Будем с этим участком что-то решать», – пообещали ему тогда. И всё заглохло.
Непреодолимые препятствия?
А он и не надеялся. Поэтому одновременно обратился в ейское казачье общество. Узнав про братскую могилу, казаки откликнулись. Сказали, сделают всё, чтобы не допустить строительства. Но через несколько месяцев Руденченко услышал, что казаки «натолкнулись на некоторые препятствия». Городская администрация потребовала документально подтвердить наличие массового захоронения сведениями из архива (таких не оказалось) или эксгумацией останков. Поставить мемориальный знак не удалось, и казаки поставили на братской могиле крест.
«Но есть же другие доказательства того, что такая могила существует! – Владимир Акимович открывает книгу «Годы боевые». Её автор Иван Хижняк в 1918-м году командовал красногвардейским батальоном и участвовал в подавлении этого казачьего мятежа. Руденченко зачитывает: «Белоказаки и офицеры потеряли убитыми 1125 человек, которых похоронили в братской могиле возле кладбища «на кирпичиках». «А вот что пишет Г.Климентьев в книге «С любовью о Ейске», – снова открывает заложенную закладкой страницу: «Их похоронили в общей яме на маленьком кладбище у кирпичного завода». Все главы и страницы я указал в своих обращениях в районную администрацию в августе и декабре прошлого года. Я обратился к Михаилу Тимофееву как к потомственному казаку и верующему человеку, надеясь получить ясный ответ, можно ли допустить строительство на костях. В первый раз в ответе из администрации мне подробно рассказали то, что я и так знал о тех событиях».
Ни участка, ни «обременения»?
Из ответа на второе обращение пенсионер узнал, что «осуществляются мероприятия по сбору информации для подтверждения факта захоронения. В случае подтверждения информации о наличии захоронения в границах земельного участка, прилегающего к кладбищу, расположенному в районе кирпичного завода, будет в установленном законом порядке обозначено и зарегистрировано указанное выше место захоронения». Тогда, как сказано в ответе, на этот участок «будет наложено соответствующее обременение».
А если бумажных доказательств не сохранилось? Тогда в любой момент… Пенсионер продолжал писать в газеты. Составил список старожилов, у которых на старом кладбище кто-то похоронен и которые могут подтвердить, что здесь находится братское захоронение. Это А. Ракитянская, Т. Королёва, Ф. Переходов, К. Жеребцова, М. Лопин и другие.Одна из них – Анна Евдокимовна Ракитянская, которой 89 лет. На этом кладбище похоронены её отец и маленькая дочка. «Мы, – рассказывает, – их могилы до сих пор оправляем. И на Радоницу меня на них привозили. На том же кладбище лежат мои тёти, дяди, крёстные. Когда-то в поминальные дни я видела, как на братскую могилу приезжали казачки в чёрном. Они просили нас помянуть их родных и насыпали детям в ладошки кутью и конфеты. Но со временем могила стала «сжиматься», а потом вообще исчезла».
Прокуратура думает иначе
«Как можно в поисках бумажных доказательств не замечать живых свидетелей существования братского захоронения?» – не понимает Владимир Акимович. И чтобы положить конец абсурду, он обращается в Ейскую межрайонную прокуратуру. В первый раз его обращение перенаправили в городскую администрацию. И оттуда ему пришёл ответ, суть которого в том, что создан общественный совет, который… следит за уборкой старого кладбища. Не было в ответе главного. Пока участок не внесен в кадастр и братское захоронение, по мнению властей, «находится там лишь предположительно», всегда остаётся вероятность того, что на могиле начнётся стройка. «Да и самого кладбища, на которое в поминальные дни приходят многие ейчане, вроде как не существует! – не успокаивается Руденченко. – Его границы не определены, и нет гарантий, что завтра и там строительство не начнут». Снова обращается в прокуратуру. И оттуда направляют в городскую администрацию запрос о том, что сделано для проверки его обращения.
На этот раз и с прокуратурой попытались объясниться в бюрократическом ключе: «В архивах Ейска и Ейского района отсутствуют документы, содержащие сведения о фактах погребения умерших на вышеназванном земельном участке. В связи с чем признать данную территорию кладбищем не представляется возможным».
Из представления Ейской межрайонной прокуратуры в адрес главы Ейского городского поселения.
«Как установлено в ходе проверки, в нарушение федерального закона «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» администрацией Ейского городского поселения Ейского района не выполнены работы по формированию и постановке на кадастровый учёт земельного участка в районе улиц Новой, Цветочной и Севастопольской города Ейска, используемого в качестве кладбища, право собственности на земельный участок за Ейским городским поселением Ейского района не зарегистрировано, что создаёт условия для самовольного занятия части земельного участка, фактически используемого для кладбища.
Странным является то, что, предоставляя в прокуратуру информацию о мерах, принятых по обеспечению санитарного порядка на территории кладбища, администрация факт наличия кладбища в районе улиц Новой, Цветочной и Севастопольской не установила …ввиду отсутствия каких-либо документальных свидетельств этому».
При таком подходе, считает старший помощник ейского межрайонного прокурора Олег Ивашков, не стоит удивляться и отписке на обращение Руденченко. В связи с выявленными нарушениями законодательства о земле и о порядке рассмотрения обращений граждан Ейский межрайонный прокурор направил главе Ейского городского поселения соответствующее представление.
…Мы не были приучены хранить память предков, а «классовых врагов» – тем более. Только начинаем понимать, что значит эта историческая память для будущих поколений. И нужно спешить, пока есть этой памяти живое подтверждение. Пока не вступила в силу холодная и бесстрастная вечность. «Как жаль, что чтить свою историю мы всё ещё не научились и наша память всё больше зарастает бурьяном равнодушия. Чтобы этого не случилось, нужно отнестись к братской могиле по-людски, по-христиански», – так заканчивает Владимир Акимович обращение к главе района.
