Двадцать лет, как бортмеханик Анатолий и бортпроводница Татьяна ушли из гражданской авиации. Оба провели в небе по двенадцать тысяч часов. Татьяна посчитала, что этого вполне достаточно. А Анатолий и сейчас, случается, вздохнёт о том, что «на землю опустился» рановато. Она вспоминает свою «небесную работу», скорее, как романтику. Он – как редкую возможность повидать и пережить то, чего хватило бы на десять жизней. Что чувствует, опускаясь в кресло в роли пассажира? «В дорогу далёкую, небо высокое к звёздам нас зовёт…» – неожиданно для самого себя напел в ответ. И чуть смутился.
Их встреча случилась «на небесах». 1975 год. ТУ-134, на котором Анатолий летит бортмехаником, выполняет рейс Иркутск – Ташкент. О том, что всё в салоне самолёта подготовлено к полёту, докладывает бортпроводница. Стройная, воздушная… В Ташкенте всем экипажем махнули на местный базар. Нагруженная увесистыми узбекскими дынями, Таня казалась особенно хрупкой. Он подхватил её вместе с золотистой ношей: «Я не только дыни – тебя вместе с дынями донесу!» Тогда это был их единственный совместный рейс. Десять следующих лет он летал на Север – их воздушные пути не пересекались. А потом был рейс Кишинёв-Челябинск. И снова он увидел Таню. На посадке в Воронеже Анатолий пригласил «давнюю знакомую» погулять по городу. «До сих пор гуляем», – смеются.
В 91-ом оба написали заявления об увольнении. Опустились на землю и в прямом, и в переносном смысле. Трещала по швам «дружба народов» – на линиях Челябинск-Кишинёв русские с молдаванами чуть не за пистолеты хватались. Трещал по швам изношенный авиапарк. «Сижу в отсеке для бортпроводниц и слышу, как пыхтит наш ТУ-154, будто в гору тяжело взбирается», – вспоминает Татьяна.
Наконец-то, вырвавшись из расписания полётов, нашли время пойти в загс. В свадебное путешествие отправились на Камчатку посмотреть на гейзеры без спешки, глазами путешественников. Хотя впечатлений за плечами у обоих было много. Летали через весь Союз – от Владивостока до Ленинграда, Ташкента, Алма-Аты, Сочи… «Вылетаешь из Магадана в шесть утра, а в восемь – в Сочи, – вспоминает Анатолий. – Пролетаешь следом за солнцем восемь часовых поясов». Но что могло сравниться с Арктикой! Это те самые «десяток жизней», которые позволила прожить его профессия. Самолёт садился на ледовые «аэродромы», высаживая экспедиции полярников и рыборазведку на Новую Землю, Мыс Шмидта, Землю Франца Иосифа, в Бухту Провидения, на Чукотку… В 1979-м в составе колымо-индигирского лётного отряда Анатолий Примаченко сопровождал легендарную экспедицию Дмитрия Шпаро, которая первой в мире достигла Северного полюса на лыжах.
Встречая груз с «большой земли», полярники расчищали от торосов полосу, и долгожданная стальная птица взрывала моторами ледовую тишину. Выгрузив жизненно необходимый груз, экипаж собирался в кают-компании за чашкой обжигающего чая. А бортмеханик заступал на вахту в сборном домике на льдине. Каждые два часа нужно было расчехлять и прогревать двигатели. Ведь если успешное приземление в большей степени зависит от штурмана, улетит ли самолёт – зависит от механика.
Арктика расслабляться не даёт. Разведка состояния льда – в буквальном смысле жизненный вопрос. «Толщина льда должна быть не меньше метра. Но когда полярники бурили льдины, бывали все тридцать два, – рассказывает Анатолий. – Весной и летом оценить состояние льда было особенно важно. Помню, мы доставляли грузы экспедиции полярников в Ледовитом океане. Летят два АНа. Один садится на лёд. С другого смотрим, остаются ли после касания мокрые полосы. Если проступает вода, сообщаем АНу, чтобы улетал.
Иногда, – вспоминает, – бывали в переделках. Помню Валентина Замятина – штурман был от бога. Но однажды при такой вот пробной посадке лёд не выдержал – самолёт ушёл под воду. Экипаж успел выскочить на льдину, их забрал второй самолёт. Но у штурмана в кабине оставалась лётная куртка, а в ней пистолет. По прилёту на базу Замятина вызвали в спецотдел. Сотрудник КГБ спрашивает: «Где служебный пистолет? Что будешь делать?» А он: «Придётся свой отдать». Хорошо, чувство юмора у кэгэбэшника было. Потом вызвали водолазов, и они достали куртку с пистолетом. Затонувший АН взорвали, «чтобы не достался американцам». Соперничество двух держав продолжалось и в Арктике. Американцы на своей полярной станции застолбили льдину, где был разбитый самолёт Сикорского СИ-47 со звёздно-полосатым флагом на хвосте.
Я никогда не думал, что буду летать теми же полярными маршрутами, что наш земляк, пилот Дальневосточного управления Гражданского воздушного флота СССР, первый Герой Советского Союза Анатолий Ляпидевский».
Листая старые альбомы, он заново переживает всё. Это снял недалеко от Магадана. Рыба по реке Уттар идёт на нерест, и бурые медведи ловят её лапами, взметая ввысь фонтаны. А этот снимок сделан, когда высаживали экспедицию на мысе Шмидта. Через пару дней к полярникам заявились гости. Завидевши хозяев Арктики, новички едва в обморок не падали. А старожилы фотографировались чуть не в обнимку с разгуливающими по посёлку Машей и Мишей. Когда выпадает шанс с такой экзотикой соприкоснуться, кто утерпит, чтобы не нарушить неписаное правило медведей не приваживать. Причём проблему выбора между сгущёнкой и тушёнкой косолапые всегда решали в пользу сладкого.
А сколько баек у полярников ходило! К примеру, как один медведь невзлюбил замполита. Так сильно невзлюбил, что оставался жив только благодаря огромному штрафу за краснокнижную медвежью жизнь.
И вот однажды замполитова жена возьми да и надень ту кожаную куртку. Медведь так «приобнял» несчастную, что та со страху чуть не умерла. Не так уж редко мишки напоминали, кто в Арктике хозяин. Анатолий рассказал, как на подлёте к станции полярников недалеко от мыса Шмидта увидели большого белого медведя, который появился прямо под крылом. Хотели снять на камеру, убрали высоту. Но только бортмеханик высунулся из кабины, чтобы «поймать кадр», медведь с рыком поднялся на задние лапы – чуть за крыло не «цапнул». Стремительный вираж – и АН ретировался. «Я, – говорит Анатолий, – никогда не пожалел, что работаю в гражданской авиации. У военных самолётов больше высота и скорость, меньше время перелётов. Двадцать лет летая на ТУ-134, ТУ-154, ИЛ-14, я увидел всю страну.
Перелистываем последнюю страницу альбома. Прощаемся. Не сразу решаюсь поздравить Анатолия и Таню с наступающим профессиональным праздником. К 90-й годовщине гражданской авиации её самой как самостоятельной отрасли не существует – вошла в состав Минтранса.
В воспоминаниях остались и былая слава, и цвет гражданской авиации – Антонов, Туполев, Илюшин, Яковлев… «В советское время Аэрофлот был крупнейшей авиакомпанией мира, а СССР – великой авиационной державой. В гражданском флоте было 8 тысяч самолётов, сейчас осталось полторы. И в основном, летают купленные в лизинг боинги и аэробусы. Не для того иностранные компании деньги вкладывали, чтобы мы летали на своих самолётах, – вздыхает Анатолий. – В «разы» упал объём пассажирских перевозок. Не всякий вспомнит, что из ейского аэропорта летали самолёты в Краснодар, Ростов, Москву».
Россия теряет гражданскую авиацию. Национальное производство лайнеров сократилось с 400 до нескольких машин в год. Закрываются училища – не хватает пилотов, за большие деньги приглашаем иностранных. На пороге праздника остаётся пожелать, чтобы команда Путина, взявшаяся переломить тенденцию, сумела остановить падение отечественного авиапрома. В России с её огромными пространствами гражданская авиация имеет особое значение. И несмотря ни на какие трудности, в нашей крылатой отрасли ещё немало тех, кто хранит традиции гражданской авиации, передавая знания молодому поколению авиаторов. Значит надежда есть.
