Олёна ЖОЛОБОВА.
Зал, кухня, прихожая. Телевизор, холодильник, компьютер. Туалет, душ.
Всё как у людей. Только вмещается это в 10 квадратных метров колясочной
(помещение для хранения колясок) одной из многоэтажек в военном городке.
На такой «десятине» пятнадцать лет живёт семья Галины Токаревой.
Зал, кухня, прихожая. Телевизор, холодильник, компьютер. Туалет, душ. Всё как у людей. Только вмещается это в 10 квадратных метров колясочной (помещение для хранения колясок) одной из многоэтажек в военном городке. На такой «десятине» пятнадцать лет живёт семья Галины Токаревой. В подобных хоромах окрестных домов живут ещё больше десятка(!) ейских семей. Из всех «нулёвошников» – жильцов таких квартир-колясочных (в документах они значатся под № 32А, а в народе называются «нулёвками»), Галина практически единственная, кто пытается «достучаться до небес».
«Элитные» десять с половиной метров колясочной в пятиэтажке 1989 года постройки Галина с мужем получили как семья военнослужащих в 1993 году. Сохранился даже акт комиссии, где сообщалось о временном предоставлении жилплощади с последующим переселением. В этой комнатушке выросли двое сыновей Токаревых. Потом военную часть № 32538 расформировали, приписав её служащих к Краснодару. Между вселением и расформированием прошло пять лет. Потом брак Сергея и Галины Токаревых дал трещину: они развелись. Сергей продолжал нести службу, ездил в командировки на Кавказ. Там его следы вскоре потерялись.
Через суд Галина добилась признания бывшего супруга и отца двоих своих несовершеннолетних мальчишек без вести пропавшим. И вновь продолжила добиваться переселения: к тому времени дома с «нулёвками» Министерство обороны передало в муниципальную собственность городу. Не указав о существовании 13 жилых колясочных, под расселение которых, как считают «нулёвошники», в домах военного городка были отведены квартиры. Но ни одна семья из квартир под номером 32А новоселье не справила. Между тем колясочные, не приспособленные для проживания в них людей, от перепадов температур, повышенной влажности постепенно разрушаются. Галина с дрожью (от подступающих к горлу слёз) в голосе рассказывает:
– Полы сгнили, от готовки на электроплитке обгорают стены. Проводка износилась, в душе может просто убить током…
В «нулёвке» Галины Токаревой побывал не один глава города. В 2005 Галине помогли с пропиской: официально она и двое её сыновей приписаны к муниципальному общежитию по улице Пионерской без права проживания. Потом появилась муниципальная целевая программа «Переселение граждан из нежилых помещений (колясочных комнат) многоквартирных домов на 2010-2011 годы». И всё. В 2011 году Токаревым предложили переехать из десяти метров колясочной в двенадцать метров комнаты общежития по улице Коммунистической. Галина отказалась. Я понимаю, почему. Сомневаюсь, что этого не понимают те, кто предложил обменять шило на мыло. Но…
Каморку, в которой сегодня ютятся трое взрослых людей, жильём назвать трудно. Поэтому их там даже не прописали. Но счета за «коммуналку» приходят исправно. Выселить жильцов тоже не могут: суд подтвердил право семьи проживать там на основании акта о временном заселении. Это судебное решение, существование целевой программы по переселению «нулёвошников» и поддержка старшего сына пока ещё удерживают Галину от полного отчаяния. Хотя жить в условиях, которые не просто непригодны, но и опасны для людей, уже невозможно. И просвета, увы, не видно.
Когда молодые Токаревы вселялись в эти десять квадратных метров, впереди маячила перспектива собственного благоустроенного жилья. Сегодня старший сын Галины работает на одном из городских предприятий, младший – отдаёт долг Родине на службе в армии. Той родине, которая засунула его детство и юность в почти тюремную камеру, на стенах которой развешаны его грамоты за активное участие в жизни города.
Когда я уже отъезжала от дома Галины, мне позвонил приятель, живущий в соседней многоэтажке. У него двое детей, дом – полная чаша. О существовании «нулёвошников» сосед, как и многие другие, даже не подозревает. Под впечатлением я выпалила: «Цени то, что имеешь. Это настоящее счастье, когда есть свои нормальные квадратные метры». «Я за это боролся всю жизнь. Ты даже не представляешь как», – слегка обидевшись, ответил он мне. Неужели не борется Галина? Пятнадцать лет она с детьми живёт в тесном соседстве с крысами, обивает пороги чиновников, пишет запросы в приёмные губернатора и президента, судится за права сыновей ветерана боевых действий, пропавшего без вести. Пока эта борьба вылилась лишь в целый том отписок от разных инстанций и сочувствующее «как дела?» других «нулёвошников».
