Активистка ли я?
Говорят, что наши реки, моря, озёра – живая, разумная субстанция. Издревле кормила человеческий род, разрешала строить судоходные и лодочные пути, показывала красоту плёсов или прибрежной зелени, сохраняла семейства обитателей подводных миров.
С тех пор, как мудрая соседка Таня позвала меня в пешие прогулки в любую погоду вдоль Ейского лимана, я не устаю удивляться здесь и хорошему, и плохому.
Мало кому не понравится зимняя акварель, нарисованная лёгкой волной, ветром и морозцем. А какое изобилие степной растительности пробивается весной через песок, каменные насыпи с двух сторон железной дороги. Зацветают букеты и букетики строго по очереди: белые, бордовые, ярко-зелёные. Морская капуста раскладывает свои листья–платья ближе к морской воде. То там, то сям сверкает изумрудным блеском ящерка.
А воздух?! Полезный и бодрящий, особенно, когда нет одуряющей жары. Самым ранним утром на деревьях зачастую перекликаются кукушки, а однажды на электропроводах заметили белого попугая, явно удравшего из клетки.
Я люблю собирать у воды маленькие разноцветные камешки. У меня их уже целая коробка. А последняя находка из разряда «верить – не верить». Однако друзья на этот раз не говорили, что картинка на белом голыше видится только мне. Как последний привет на нём выпукло отпечатался явный образ моего давнего коллеги – одношкольника из города на Неве, который умер в день, когда я подняла этот камешек, после службы в церкви, что на «кирпичиках».
Так ежедневные морские прогулки от улицы Горького до стародавних гаражей (изначально для лодочных моторов), в районе улицы Кавказской, и обратно – создают настроение, укрепляют здоровье.
«А на что ты, душа моя, обижаешься?» – ненароком спросит пытливый читатель. С печалью отвечаю: две русские глупости – собственная грязь и мат – не обошли это место. Матерятся все: рыбаки-любители, якобы спортсмены-пешеходы, алкоголики и компании начинающих любителей зелёного змия, подростки, ведущие «светские» беседы на шпалах железной дороги.
Вернусь к вопросу о принадлежности территории, по которой люблю бродить, – от захламлённого и зарастающего сорняками квадрата лодочников, ко второму микрорайону. Здесь ещё видны остатки благоустройства: сеткой и деревянной конструкцией (частично поломанной) давно огорожены от коз и хулиганов умирающие ростки ив. Есть парочка убогих мангалов. Есть переполненные урны. Как-то утром, ещё до курортного сезона, увидела уборщика – крупного телосложения мужчину. Хотела показать ему трупики четырёх уток-нырков на берегу лимана, которые ещё неделю тому назад ночевали на редкой весенней льдинке. Мне тут же указали моё место под солнцем, а птицы потом догнивали в кустах. Я хотела убрать, прихватив пакеты из дома, но подруга категорически запретила это опасное волонтёрство.
Второй раз я её не послушала. Это было время сильного отлива, обнажившего дно лимана, а на нём битые бутылки, пузырьки, пакеты, кирпичи, чьи-то тапочки, и прочую-прочую дрянь. Я представила здесь детские, да и взрослые, ножки после прилива и ужаснулась. И не зря: недавно моя гостья наступила на одну из стеклянных «розочек». Ужас, что было!
Несколько дней под удивлённые взгляды гуляющих с собаками и без я несколько километров убирала эти «подарки» человеческой тупости. Когда последний тяжёлый пакет попросила донести до мусорного уличного ящика проходящего мужчину, он вдруг спросил: «А вы кто? Активистка?»
– Да нет, я живу в этом городе, – грубовато ответила я.
– И я здесь живу, – обиделся он, но пакет с мусором лимана взял.
Улица Нижнесадовая, идущая вдоль лимана, – одна из самых длинных. Здесь стоят очень разные дома. Перед ними и неблагоустроенные тротуары, и куски земли почти до железной дороги. На них где-то самодельная детская площадка, где-то якобы придомовая стоянка для машин курортников, где-то выращивают картошку, где-то складируют строительный и дворовой мусор. Единственное приятное по дизайну место – у белого дома-замка. Здесь, говорят, живут греки. Спасибо им за урок чистоты и красоты.
Н е так далеко великими трудами на такой же земле вырастила интересный цветочно-садовый квадрат моя новая знакомая из Комсомольска-на-Амуре – вдова Федосеевна. У неё я лакомилась ягодами удивительного сорта тутовника, вареньем из инжира. Есть подражатели? Отнюдь! Кто-то завидует, кто-то мелко гадит. Печально.
Но давайте взглянем ещё раз на полосу вдоль лимана. Туалет только у конечной остановки автобуса № 18. Естественно на замке. Слышала разговор двух парнишек: вода в лимане тёплая, потому что все … в воду. У его друга аж кепка на ухо сдвинулась: «А?» «Ага»…
Трава с колючками и без, покос которой ведёт железная дорога (из разряда «мы тут были»). Два давних-предавних, безумно приятно пахнущих весной, дерева маслин… В прошлом году какие-то безумцы подожгли их, и теперь они тихо окончательно загибаются под вечерний пьяный хохот компашек. То там, то сям – каменные и металлические остатки былых незаконных строений: одно из них стало мусорной свалкой, но не до конца, – помогло письмо неравнодушной ейчанки в «Приазовку».
После благоустроенной «каменки», на которой арендаторы зарабатывают неплохие деньги в сезон, ейский лиман – безвестный сирота: кто хочет, тот и обидит. А ведь дальше располагается детский лагерь и ещё много участков и строений на берегу, чьи хозяева декларируют себя радетелями за землю русскую.
Боже, на солнце средь камешков ярко блестят осколки битой бутылки. Мама и папа малыша – в телефонах. «Простите, – говорю я, – поднимите это ужасное «оружие», ведь у вас маленький ребёнок». Ответ поразителен: «Мы видим, что кто-то бросил стекло, но наш ребёнок в босоножках». «А другие? – глупо удивляюсь я. – А если споткнётся и сядет голой попкой?»
И такая картина по всему берегу. Одни не могут убрать за собой мусор в пакет и выбросить его, другие просто «сами по себе». Дети играют в песке рядом с осколками и гниющими тушками рыб. Убираю всё в очередной раз, благо контейнер через дорогу. И спрашиваю, смеясь, у подруги: «Так кто же я? Активистка или городская сумасшедшая?»
✒ Наталия Малкина
