Владимир САЗОНОВ.

Десять лет лишения свободы в колонии строгого режима получил по приговору Ейского районного суда сорокадевятилетний мужчина за убийство своей жены и дочери. О жуткой истории длиной без малого в два десятка лет уже коротко писала наша газета, когда шло следствие. В суде нам стали известны новые подробности.

В начале июля 2002 года семнадцатилетняя Настя (имена изменены), как
обычно, приехала из Ейска, где училась, домой на выходные. Отец пришёл с
работы сильно пьяный. А дочка вздумала просить у него денег. Он
возмутился «наглостью» и ударил её кулаком в лицо. А потом ещё и головой
о стену дома. Настя упала на землю без признаков жизни. Пьяный папаша
спрятал тело в сарай, жене сказал, что дочь уехала в Ейск. На следующее
утро спокойно погрузил труп в коляску мотоцикла, вывез в лесозащитную
полосу неподалёку от посёлка и закопал.

Мать девочки, Вера Николаевна, обратилась в милицию с заявлением о
пропаже дочки. Было заведено розыскное дело. Но поиск результатов не
дал. Предположение о том, что к пропаже девочки может быть причастен
отец Насти, женщина отметала. Она ни в чём своего мужа не подозревала.
Да и он твердил, что не видел дочь с тех пор, как та ушла на автобусную
остановку.

Вера была в смятении. Ведь в середине девяностых она уже пережила
потерю старшей дочери. Тогда семья ещё не жила в Ейском районе. Отец
повёз старшенькую, Вику, на мотоцикле в «паспортный стол» сдавать
документы для получения паспорта. Назад девушка не вернулась. По словам
отца – ушла куда-то погулять. Её тоже искали, но безуспешно.

В душе женщины, у которой без вести пропали обе дочки, был настоящий
ад. Она стала нелюдимой. Поспешно уходила от соседей с их расспросами.
Пресекала домыслы. И с ужасом гнала от себя страшные предположения.
Отношений, именуемых супружескими, в семье давно не было. Но продолжали
вместе жить, вести хозяйство.

Настенька и Вика приходили в мамины сны. Сколько ею было выплакано
слёз… Как она молила Бога возвратить ей дочек. Не могли девочки
бросить её, укатить куда-то, не попрощавшись. Надежда угасала по мере
того, как ожесточался муж. Женщина ужасалась, что этого угрюмого,
жестокого человека могла когда-то полюбить. И как бывает в горе, сразу
навалились болезни. Уже трудно было тащить на себе дом. Мужу стала в
тягость. Он начал придираться, устраивал скандалы по любому поводу. Но
терпела – денег, чтобы съехать от опостылевшего мужа, не было.

О дочках супруги старались не говорить. Страшная тайна висела над
семьёй до 3 сентября 2005 года, когда Вера проснулась, потрясённая
чудовищным сном. Она отчётливо увидела то, от чего бежала даже в мыслях.
Девочки стояли перед глазами как живые. А рядом – перекошенное злобой
лицо мужа. И в первый раз она взглянула на него как будто бы со стороны.
И ужаснулась собственной догадке: это его тяжёлый взгляд видели её
девочки в последние минуты своей жизни. Она не могла больше оставаться
рядом с этим человеком. Но нужно было подтвердить догадку. Вера сказала
мужу, что ей приснился дурной сон и она собирается поехать к гадалке,
чтобы узнать, что случилось с их дочками.

Сделать это женщина не успела. Позже убийца расскажет следователю,
что в тот раз он тоже выпил и о чём-то поскандалил с женой. Вроде бы,
она заявила, что не хочет с ним больше жить и собирается уехать. Вне
себя от ярости он ударил её в грудь кухонным ножом. А когда она упала и
захрипела, схватил за горло и стал душить. Пальцы разжал, когда
несчастная затихла. На заседании суда описывал случившееся уже
по-другому. Мол, поутру они с женой надумали заняться сексом. И вдруг в
объятиях супруга женщина побелела и перестала дышать. Он делал ей
массаж сердца и искусственное дыхание «рот в рот». И так старался, что
«нечаянно сломал подъязычную кость» (по мнению судебно-медицинских
экспертов, это может указывать на то, что жертва была задушена). «Когда я
понял, что жена мертва, – скажет подсудимый, – я испугался, отвёз её в
«защитку» неподалёку от посёлка и закопал». Однако перед этим успел
подоить корову и даже съездил в город, чтобы продать молоко.

З аявление об исчезновении пятидесятитрёхлетней женщины в милицию
принесла её сестра в сентябре 2005-го. Местонахождение пропавшей
установить не удалось. В октябре 2006-го было возбуждено уголовное дело
по части 1 статьи 105 Уголовного кодекса РФ (убийство). Однако
преступление долго оставалось нераскрытым. И особо настораживало
следователей, что пропавшая была женой мужчины, у которого в июле
2002-го так же безвестно пропала семнадцатилетняя дочь. Были основания
подозревать, что обе погибли не без «помощи» отца и мужа. Но он свою
причастность поначалу отрицал. Ему было предложено подтвердить
правдивость своих слов с помощью полиграфа. И «детектор лжи» уличил
подозреваемого в сообщении следствию ложных сведений. После этого он
стал утверждать, что жена и дочь (обе!) погибли в результате несчастных
случаев. Мужчине предъявили обвинение, и он был взят под стражу.

Желая получить меньший срок, подозреваемый сотрудничал со следствием
(других свидетелей преступления не было). Показал, где закопал в
«защитке» дочку и жену. Признался и в убийстве старшей дочери.
Оказывается, в тот далёкий день, возвращаясь домой вместе с Викой, он
купил пива и заехал в защитку передохнуть. Пока пил, дочка каталась на
мотоцикле. А потом стала торопить отца домой. Теперь уже не установишь
точно, что его так разозлило. Он наотмашь ударил дочку по лицу, а после —
головой о дерево. Убитую присыпал листьями. Из-за отсутствия
вещественных доказательств (их успело уничтожить время) и истекшего
срока давности это убийство в уголовном деле вообще не фигурировало.
Согласно решению Ейского районного суда преступник убил младшую дочь по
неосторожности, а жену – умышленно.

Приговор, зачитанный судьёй Сергеем Панченко, – 10 лет лишения
свободы – не стёр с лица осуждённого улыбки. Он перебрасывался словами с
родственниками. Главным образом, говорили о том, что есть реальная
надежда на условно-досрочное освобождение после отбытия половины срока
наказания.