И может быть, на ейской сцене…
«Приходит к нам в театр подросток и говорит, что хочет стать артистом, — вспоминает режиссёр Ейского народного музыкального театра (народного театра оперетты) Елена Бершацкая. — Спросила, что умеет. Сыграл на гитаре, исполнил бардовскую песню. Потом мы с Гришей долго говорили… Он явный неформал. И не потому, что в ухе у него серьга. Почему-то появилась мысль, что этот мальчик должен был родиться в 19 веке, тогда он был бы гардемарином. Но он живёт не в своё время и отличается от многих по «наполнению души» и даже некоторой манерностью поведения. Такого не каждый воспринимает. И это очень обидно! Старалась его от такого неприятия оградить. Да он и сам стремился общаться с теми, кто постарше».
И конечно же, Елена Юрьевна Бершацкая старалась как можно больше в своего ученика вложить. Как справедливо замечает, школа актёрского мастерства – бесценный жизненный багаж, независимо от того, станешь ли ты профессиональным артистом. Актёр умеет «держать лицо». Ведь что бы ни было на душе, выйдя на сцену, он должен принадлежать зрителю. Актёрское мастерство – и постановка голоса, и умение себя подать, и сценический этикет, который часто выручает и в обычной жизни. Всё это режиссёр отрабатывала с Гришей на тренингах и репетициях. И поступать в Санкт-Петербургский государственный институт культуры Григорий Бессонов приехал с «багажом» большим, чем положенные басня-проза-стих. И в первом же туре набрал сто баллов! А во втором члены приёмной комиссии захотели от него услышать «что-нибудь суровое, мужское». И, посоветовавшись по телефону с мамой, Гриша прочёл монолог старшины Федота Васкова из повести «А зори здесь тихие» и отрывок из повести Константина Воробьёва «Это мы, Господи!»
А потом Григория попросили «чем-нибудь комиссию удивить»… Пел, играл на фортепьяно и гитаре, танцевал, плясал… Впрочем, члены приёмной комиссии тоже его удивили способностью придумывать для поступающих невообразимые задания. Когда Григорий стал читать Крылова «Свинья под дубом вековым…», его остановили и… попросили, чтобы свинья заговорила так, как если бы она была большой интеллигенткой. И, встав в позу гусара, заложив согнутую в локте руку за спину, Григорий стал не говорить – вещать надменно, безапелляционно.
Все испытания он выдержал блестяще. И сразу позвонил любимой маме. И Елене Юрьевне Бершацкой, и хореографу Инне Юрьевне Сахно… А ещё — артистке Екатерине Подгорной, которая всегда его морально поддерживала и многое ему подсказывала. И ребятам из театра позвонил. Интернет взорвался: «Наш Гришуня…»
Одной из блестящих работ Гриши Бессонова режиссёр Елена Бершацкая считает роль Эрика в «Тётке Чарлея» (на снимке). Показали этот мюзикл 28 июля, когда Григорий вернулся из Санкт-Петербурга. Друзья по сцене готовили его как бенефисный спектакль Бессонова. Они его напутствовали в дальний и счастливый путь. «В финале, — вспоминает Елена Бершацкая, — я вышла на сцену и сказала, что наш артист Григорий Бессонов поступил в престижный Санкт-Петербургский вуз на факультет искусств, кафедра режиссуры и актёрского мастерства. И мы верим, что служить Театру он будет всю жизнь».
А ещё Григорий Бессонов играл в «Зелёном попугае» (спектакле по мотивам оперетт Имре Кальмана). А до этого он сыграл много сказочных персонажей – от Вия до Кащея, и очень много — в эпизодах. «Но даже когда роль была второстепенной, — рассказывает режиссёр Бершацкая, — работали над ней мы с Гришей много».
Многие отправились в «большую жизнь» со сцены Ейского народного театра оперетты. Кто-то поступил в культурно-просветительское училище, а кто-то пошёл работать, казалось бы, в далёкую от актёрской профессии сферу. Но вот, к примеру, Игорь Бондаренко, окончив в Краснодаре музыкальное училище, поступил в ГИТИС и учится сейчас на режиссёра музыкального театра. На ейской сцене играла Татьяна Пельтцер, здесь начинали Нонна Мордюкова, Сергей Бондарчук… Поставлю многоточие — потому что это, без преувеличения, уникальный театр. И думаю, мы убедимся в этом снова.
Лариса Игоревна Картель, мама Гриши, конечно же, его самый преданный зритель ещё с тех пор, когда её Гришуня участвовал в утренниках в детском саду. «Наш артист» — называла его воспитательница. И когда «артист» захотел играть на скрипке, мама сразу повела его в «музыкалку». Правда, первая учебная четверть уже заканчивалась. Но директор рассудила: «Редко так бывает, чтобы не родители решили, а ребёнок сам захотел в музыкальную школу». Гришу приняли учиться по классу фортепьяно. И ещё до того, как он окончил «музыкалку», одноклассница попросила Гришу быть её партнёром в хореографическом ансамбле «Юнона» Жанны Маяковой в городском Дворце культуры. И пусть подружка вскоре к танцам охладела — Григорий занимался там лет пять. А после был театр.
Хотя первая встреча с театром состоялась намного раньше. Когда Гриша окончил третий класс, мама повезла его в Санкт-Петербург. И там ей повезло достать билеты в Мариинку. Сыну, вспоминает, понравилось всё – красивый зал, прохлада мягких кресел, тяжелые люстры под потолком… А главное, то, что происходило на освещённой «волшебным лучом» сцене. И снова заявил, что будет артистом.
Как и предупреждала мама, это оказалось очень нелегко: уроки, «музыкалка», участие в олимпиадах, занимали много времени. Но когда Гриша прибегал из школы, его уже ждали приготовленные мамой бутерброды и термос с чаем. Он ехал в Ейск, в ДК на репетицию. А возвращаться (они живут в посёлке Краснофлотском) приходилось поздно вечером, когда автобус уже не ходил. И мама всегда выкраивала сыну деньги на такси. Ещё она избавила его от всех хлопот по саду-огороду и от домашних дел. Правильно это или нет, не рассуждала: «Просто хотела, — объясняет, — чтобы Гриша занимался тем, к чему душа лежит. Я и сама мечтала стать артисткой»…
Лариса Картель очень творческий человек. К тому же, относится к числу немногих, кто и сегодня перечитывает русскую классику, писателей-шестидесятников, кто любит Бродского (его Гриша читал при поступлении)… На книжки для сына денег не жалела. Много ему читала вслух. А летом, сидя в гамаке под звёздами, мама и сын мечтали о том, что ждёт Гришу впереди…
Она не «встала на дыбы» даже тогда, когда, окончив пятый класс, сын вдел серёжку в ухо. Смеётся: «Мне всегда нравился Григорий Мелехов из «Тихого Дона». В честь него и сына назвала». Чистосердечно отвечает мне и Гриша: «Хотелось чем-то отличаться от других. Мне говорили, что не пустят в школу, но всё равно пускали. Случалось, на уроке требовали снять серёжку, и я снимал. А выходя из класса, надевал. Просто я не мог понять, как моя серьга может «помешать учебному процессу».
До восьмого класса Гриша был отличником. До одиннадцатого учился на «четыре» и «пять». А в одиннадцатом нужно было делать выбор – и выбрал театр. Директор 2-й школы Екатерина Викторовна Ратникова отнеслась к этому с пониманием. Мама тоже не твердила сыну, что в выпускном классе нужно думать о престижных профессиях юриста или программиста. Лариса не «ломала» сына, а поддерживала, причём, вполне конкретно: куры, утки, огород… Зарабатывала на сценические костюмы и билеты на школьные олимпиады.
Он не был тем, кого зовут маменькиным сынком. Но то, что Гриша — мамин сын, это точно! Теперь уже он сам дарит маме книги. А ещё он понимает маму, которая устроила у них дома приют для несметного числа собак и кошек.
Когда я разговаривала с Ларисой Игоревной, сын забежал домой перекусить и дал мне своё первое «эксклюзивное интервью». Сказал, что хочет стать артистом, потому что только так можно «прожить» много разных жизней. А главное, только на сцене можно «вживую» прочувствовать, как недоверчивое ожидание зрителя сменяется сопереживанием происходящему на сцене. И благодарностью артистам.
И о любимой роли я его спросила. «Наверное, — подумал, — в «Тётке Чарлея» — первая серьёзная роль. И ещё в «Зелёном попугае». Я сыграл самовлюбленного и наивного сына свинопаса, который приехал из деревни, чтоб жениться на графине. Мне эта роль запомнилась не только тем, что я впервые пел на сцене. Тогда же случился мой первый серьёзный прокол. По сценарию я должен был упасть, когда шёл к графине с подносом. Но я упал дважды — ещё и когда уходил за кулисы. Я это обыграл, сказав: «Ну, вот! Опять споткнулся!» Ответом зала было «браво!»
Единственный вопрос я не решалась задать до последнего: «То, что ты из провинции, помогает или мешает?» «Если это первая попытка (после девятого класса я поступал в театральную школу Олега Табакова), тогда, наверное, мешает. Тобою дома восторгались. Внушили, что ты очень талантливый и тебя обязательно возьмут. А здесь таких, как ты, навалом. Тебя безжалостно прервали на самой пафосной строке стиха… И ты проваливаешь первый тур. И главное, не понимаешь, что не понравилось комиссии, чего ты не учёл. И я тогда задумался, правильный ли сделал выбор. Но мама поддержала: «Значит, будем пробовать ещё раз! Ведь это твоя мечта». Тогда я и пришёл к Елене Юрьевне Бершацкой. Неудачная попытка может сломать, а может и наоборот. В следующий раз ты уже мудрее. Понимаешь, что ты не лучше всех, да и не должен быть идеальным. Ты должен быть самим собой, с харизмой, с шармом. И уметь принимать критику».
…Прошу Григория Бессонова расписаться у меня в рабочем блокноте. Это первый его автограф. Быть может, наш город будет гордиться ещё одним талантом, родившимся на ейской сцене.
