Кредитная история

Вадим мысленно разложил февральскую зарплату на кучки: выплаты по двум кредитам, ещё обязательные платежи по двум кредитным картам, Интернет, проездной… остаётся 2800 рублей… Да, негусто на целый месяц. Хотя крупы-макароны-картошка дома есть пока, а другое он теперь и не ест… Перед племянником неловко — опять за свет нечем заплатить. У парня семья, трое детей, он один работает, а тут ещё нахлебник.

 

Перестать один кредит погашать? По кредиткам, пожалуй, не стоит, это чревато, да и платежи там невелики. А вот второй потребительский тянет капитально. Может, ну его? Пока они там в банке раскачаются, пока материалы в суд передадут, пока к приставам попадёт решение – у него будет передышка. А потом всё равно больше ползарплаты не заберут. Он и сейчас уже 40% по одному кредиту им отдаёт. Хотя сумма будет примерно такая же. Но, может, с работой что-то изменится? Такие мысли приходят в голову не первый раз. Вернее, они там всё время ворочаются, скребутся. Но пока Вадим из кожи вон лезет, чтобы не наращивать долг.

 

Он математик, знает, что у большинства задач есть решения, красивые, точные, разные. Только вот в своей жизни он что-то пропустил, какую-то важную переменную не учёл. А потом всё так запуталось!

 

В классе Вадик был самым младшим. Школу окончил в 15 лет. Два года поступал в университет, добивался своей прикладной математики, как любимой женщины – упорно и настойчиво. Получил, что хотел. После вуза быстро пошёл в гору. Перспективное дело – электронно-вычислительная техника, автоматизированные системы управления. Отличная зарплата, командировки по всему Союзу, жена-красавица…

 

Всё оборвалось с распадом СССР. Контора союзного подчинения в национальной республике, ставшей независимым государством, приказала долго жить. Коллеги кинулись торговать компьютерами или рванули за бугор. Вадим оказался не у дел. Жизнь менялась так быстро, а он привык к её размеренному, налаженному ходу и не готов был меняться вместе с ней. На работу в новые фирмы набирали молодёжь. Новое время, новое мышление. Он в свои 37 уже не вписывался в формат. Раз отказали, другой… Это больно било по самолюбию, унижало, требовало компенсации. Самое простое средство от обид и огорчений хорошо известно. Правда, прежде ему нечего было топить в стакане, да и привычки к спиртному не было. Всегда старался держать себя в хорошей физической форме, футболом увлекался… А теперь случалось всё чаще… Вскоре жена ушла и сына забрала.

 

Тогда из крутого, почти смертельного пике его выдернула мама. Увезла в другой город, вывела из запоя, помогла устроиться на работу сисадмином в банк. Познакомился с женщиной, сошлись. Не по любви, нет. Просто так казалось легче. Она была такой заботливой, внимательной.

 

Вроде, живи да радуйся. Но душа криком кричала о том, что любила и потеряла. И зачем жить теперь – ответа он не находил. А лекарство – вот оно, доступно. Снова стал пить. Хотя Анна на него серьёзные виды имела. Квартиру обменяла с доплатой, ремонт сделала, мебель новую купила, бытовую технику. Он безропотно отдавал всё, что не успевал пропить, не хватало зарплаты – брал кредиты. Сначала ему в своём банке давали, льготные. Потом в ход пошли кредитные карты – их сейчас всем подряд предлагают. Потом сожительнице его пьянка надоела. В аккурат тогда, когда и с работы попросили.

 

Вадик вернулся к маме, в чём ушёл, но с долгами. Следующий год без работы он помнит смутно. Пил, болел, выходил из запоя, искал работу, не находил, снова пил, болел… Пропустил сроки платежей по кредитам. Из банков стали названивать, настойчиво требовать уплаты. В ответ грубил, бросал трубку, ставил запреты на входящие звонки с незнакомых номеров. В загулах долги росли неудержимо, благо, кредитные карты позволяли ни в чём себе не отказывать, особенно когда отказывали тормоза.

 

Мама плакала, отпаивала бульонами, жалела, стыдила. В моменты между запоями ему и самому иногда было стыдно, но какое-то идиотское мстительное чувство нашёптывало: так тебе и надо! Чем хуже, тем лучше!

 

Однажды понял: здоровья, чтобы пить, уже не осталось. После каждой новой попытки «забыться» неделю лежал пластом. Почти ничего не ел. Организм больше вообще твёрдую пищу не принимал.

 

А год назад не стало мамы. Она вдруг почувствовала себя плохо, через пять минут – уже не дышала. Врачи сказали – тромб оторвался. А он знал: она просто невыносимо устала…

 

Когда её хоронили, он оглох, ослеп, онемел. Стоял у гроба, слышал только, как в висках билась кровь и одно-единственное слово: «Всё! Всё! Всё!». Много позже это «всё» разделилось на три пронзительных смысла: всё закончилось для мамы, но не для него; всё, теперь некому больше его спасать и всё, хватит себя жалеть.

 

Имущество отошло внуку – племяннику Вадима. Сыну мама побоялась оставить хоть какую-то собственность – или пропьёт, или за долги отберут и окажется на улице. Но указала в завещании, что он может жить во времянке.

 

Вадим по-прежнему не очень знает, для чего просыпается по утрам. Но делает это, будто старается доказать что-то себе, окружающим и … маме. Сейчас у него есть работа, нашёл через интернет. Платят немного, иногда с задержкой. Но он и этому рад. Рад, что мозг ещё работает. Анна часто звонит, в гости приглашает, просит помочь в разных житейских мелочах. Продержаться бы пару лет – с основными долгами рассчитается. Пока так, а там будет видно. Тьма, в которой он жил, потихоньку рассеивается. Он, похоже, оттолкнулся от дна и медленно пошёл вверх…

 

Светлана ЗАНИНА.

 

Трудности с обслуживанием кредитов в нынешней экономической ситуации заставляют многих российских заёмщиков как можно скорее избавиться от старых долгов и не залезать в новые. В целом задолженность граждан перед банковской системой в 2015 году сократилась почти на 700 миллиардов рублей и сейчас составляет около 10 триллионов рублей.

Просроченные более чем на три месяца кредиты имеют полмиллиона россиян. Объём проблемной задолженности уже превысил 1 триллион рублей. По потребительским займам и кредитным картам объём просрочки достиг 18%.