Пётр Ефимович Писклов встретил войну подростком.

Уже в ноябре 1941 года, когда мужчин в моревском колхозе «Новая жизнь» не осталось – все ушли на войну – тринадцатилетний Петя пошёл работать в бригаду скотником. За ним закрепили двенадцать рабочих быков и шесть голов молодняка. «Я сейчас как подумаю об этом, так сам себе не верю», – улыбается Пётр Ефимович.

Шутка ли – всем корм подвезти, накормить. Да ещё в полночь всех животных разбудить и снова корма задать, чтобы не теряли силу быки на тяжёлой сельской работе. А утром приходили за ними двенадцатилетние девочки и уводили в поле – пахать. «Цоб-цобе!» – такими возгласами управляли быками. «Цоб!» – значило «от борозды». «Цобэ!» – к борозде. Соответственно бык подавался влево или вправо.

Старый скотник обучал парнишку секретам мастерства: «На выпасе ночью ложись спать под бок одному из быков. Когда проснётся, пойдёт искать своих, ты за ним – так и найдёшь всё стадо».

В июне 1942 года колхоз собрал целый караван для отправки своего скота подальше от приближающегося врага. Три тысячи овец, двести пятьдесят дойных коров, быки, молодняк – всё это должны были гнать на юг всего двадцать пять человек. Двое вернувшихся с фронта калек, женщины, подростки. Среди них оказался и Пётр Писклов.

Работа была однообразной – перегоняй огромное стадо от одной реки до другой. Водными переправами мерили путь потому, что только в реках можно было напоить такую массу животных, не тратя драгоценное время на таскание воды из колодцев. Время действительно было дорого – немцы стремительно наступали. И колхозники сами не заметили, как очутились в гуще отступавших войск. А при переправе за Кубань чуть не достались врагу.

Полковник, заведующий понтонной переправой, уже хотел отдать приказ взорвать мост, но пожалел, махнул рукой: «Даю двадцать минут…». Ещё когда овцы находились на мосту, вдали на холме показались немецкие мотоциклисты. Как в кино, переправа взлетела на воздух в последние секунды.

А скот погнали дальше. И уже под Горячим Ключом его весь приняла какая-то воинская часть. А моревчане остались при своих коровах и овцах. В пяти километрах от фронта женщины доили, подростки пасли. За полтора месяца стадо исчезло – всё было съедено нашими бойцами. Женщин-доярок распределили между частями в качестве поваров. Подростков отправили в Грузию, в ремесленные училища.

Пётр Писклов попал в Тбилиси. Несколько месяцев работал на заводе, вытачивая на токарном станке хвостовики для мин. Потом сбежал с другом-ростовчанином Виктором. «Десять месяцев дома не был», – объясняет он.

Кубань уже была освобождена от немцев, но от Тбилиси до Ейска по автомобильным дорогам было почти тысяча километров. 14 апреля 1943 года начался путь пятнадцатилетнего парня домой. 30 мая он обнимал родных. Полтора месяца он шёл пешком, так как ни одна машина не останавливалась, чтобы подобрать пассажиров – по правилам военного времени это было запрещено. Ночевали подростки где придётся: в сараях, стогах, просто на обочинах. Питались тоже тем, что подадут. Друзья простились только под Староминской. Виктор пошёл по дороге на Ростов, Пётр – в сторону Ейска.

Удивительное дело, весь путь он проделал босиком, перебросив через плечо связку замечательных американских ботинок. «Так легче идти было, – смеётся сейчас он. – Ботинки мы надевали лишь, когда колючки попадались».

Уже на следующий день после возвращения домой Пётр Писклов снова пошёл в колхозную бригаду. В шестнадцать лет сел на трактор и проработал трактористом до… 1988 года. За свой самоотверженный труд Пётр Ефимович награждён орденами Октябрьской революции и «Знак Почёта», медалью участника ВСНХ, несколькими Знаками победителя соцсоревнования. Он четыре созыва был депутатом районного Совета. Но когда расспрашиваешь его о трудовых подвигах, отделывается скупыми фразами. Самая яркая картина в рассказе о собственной жизни – это путешествие по военным дорогам от Моревки до Грузии и обратно… босиком.