Утро во втором хирургическом отделении ЕЦРБ начинается с обхода. Вместе с хирургом Олегом Кирпа захожу в хирургические палаты. Он подходит к каждому больному. «Как дела? Вот здесь, — касается рукой, — немного подтягивает? Потерпите, завтра снимем швы». «Ну, а вас сегодня перевяжем. И через пару дней на выписку». «Как настроение?» — хирург подходит к следующей кровати. Ответить девушка не успевает. Из-под подушки выскальзывает и катится, отбрасывая зайчики, зеркальце. «Все ясно», — улыбается доктор. Желание «к обходу быть красивой» — не меньший, чем история болезни, аргумент за то, что дела идут на поправку. А в том, что пациентки порой влюбляются в своих врачей, — всего лишь доля шутки. Чуткие, надёжные и сильные руки хирурга непонятным образом уменьшают боль, а слова гасят страх перед предстоящей операцией.
В тот день мне разрешили переступить порог операционной. «Вы… к крови как относитесь?» — вопрос из фильма ужасов. «Нормально… наверно». Замечаю поставленный на столик нашатырный спирт. Понимаю, для меня. Впрочем, первая операция лапароскопическая. Значит практически бескровная. Вместо разреза — лишь несколько проколов ткани. У больной удаляют желчный пузырь. Малейшие движения мини-инструмента в руках хирургов хорошо видны на экране. Он установлен здесь же на специальной стойке, как обычный телевизор. Лапароскопия относится к щадящим, малотравматичным операциям. В первые же сутки после такого мини-хирургического вмешательства пациент может вставать на ноги, принимать пищу. А на третий-пятый день — выписка. Понятно, назначают лапароскопию строго по медицинским показаниям. Но есть другой щадящий вариант — так называемая операция с мини-доступом, когда разрез — три на три с половиной сантиметра, и применяется специальный хирургический набор «мини-ассистент». Хирургия не стоит на месте. К примеру, «ушивание» грыж давно уже заменили эндопротезирующие операции. Чтобы не «лопались» натянутые ткани, пациенту вшивают сетчатый полипропиленовый эндопротез. Это, объясняют, уже «золотой стандарт».
И по-прежнему спасает жизни традиционная, классическая хирургия. Именно на этот случай для меня был приготовлен нашатырь. Впрочем, со стороны и здесь все чётко и спокойно, напоминает кадры из учебных фильмов. Операцию по поводу рака желудка с кровотечением будут проводить заведующий 2-й хирургией Сергей Чикишев и хирург Андрей Винничук. Оба обрабатывают руки специальным антисептическим средством. Потом стерильная салфетка… И руки привычно входят в поданные хирургической сестрой перчатки. А в это время больной дают наркоз — общий эндотрахеальный. Это значит, что дышать за неё будет аппарат искусственной вентиляции лёгких, нагнетая воздух через трубочку в трахее. Это нужно, чтоб малейший вздох не помешал хирургам. Они склоняются над операционным столом и становятся для меня неразличимы в марлевых «шлемах» с прорезями для глаз. Делают разрез. Ставят зажимы на кровоточащие сосуды и перевязывают их, удаляя салфеткой излишки крови… Слегка кружится голова, я покидаю операционную.
Ординаторская — место, где хирург получает возможность чуть-чуть расслабиться. Здесь пьют кофе, шутят… А ещё работают с историями болезней. Советуются, рассматривая рентгеновские снимки. Обсуждают сделанные операции. Два с половиной часа Сергей Чикишев и Олег Кирпа оперировали пожилую пациентку. Перфорация (нарушение целостности) толстой кишки. Тяжёлый перитонит. Тогда казалось, что надежда минимальная. «Но через несколько месяцев, — рассказывает Чикишев, — пациентке провели реконструктивное восстановление кишечника, вернув ему естественные функции».
Главный хирург ЕЦРБ, кандидат медицинских наук, Сергей Леонидович Чикишев за пятнадцать лет сделал тысяч девять операций. «А запомнили, — спросила, — самую первую?» «Лет пятнадцать назад в кировском онкодиспансере. По-настоящему сложная, полостная. У пациентки неоперабельный рак желудка. Нужно было сформировать обходной анастомоз – обходной путь для нормальной работы желудочно-кишечного тракта…» В ординаторской звонит телефон. Решается судьба тяжёлого больного. Язва хоть не кровит, но падает давление. Оперировать? Отправлять в реанимацию? Ординаторская пустеет.
Психологический маятник, когда нам хорошо настолько же, насколько будет плохо, уравновешивает чувства каждого из нас. Этот маятник раскачивается для каждого из нас. Но у хирургов его амплитуда зашкаливает. Спас человека, сделал невозможное. Пробравшаяся в ординаторскую бабушка приоткрывает дверь: «Ручки ваши золотые…» И суёт пакетик с яйцами: «Это от домашних курочек. Кушайте на здоровьице». А не вышел победителем в схватке в операционной — принимай проклятья и угрозы родственников. И не отводи взгляд! Заставь себя посмотреть в их заплаканные глаза, чего бы это тебе ни стоило. Аргументы, объяснения, что ошибки не было и послеоперационные осложнения практически невозможно предвидеть – теперь лишь сотрясание воздуха. Жалобы на «непрофессионализм» хирурга разлетятся во все инстанции. «Принимаем, — говорят хирурги, — как неизбежность. И не держим зла».
«Говорят, у каждого хирурга своё кладбище…» — поражаюсь собственной жестокости. Чикишев тяжело вздыхает: «Мы иногда бессильны. Жизнь пациента не только в руках хирургов. И тогда готовишься к встрече с родственниками… Подыскиваешь слова. Для каждого – свои…» С годами кто-то из хирургов становится фаталистом. О суевериях хирургов ходят байки. Идёшь на операцию, и рвётся перчатка — жди неприятностей. Упал зажим — жди повторной операции. И «закон парных случаев» в хирургии о себе напоминает. А плановых больных не нужно оперировать по праздникам… И всё это вместе отметает жизнь. Хирург вступает в схватку с фатумом, с судьбой, казалось бы, предначертанной пациенту. Травмы, полученные в дорожных происшествиях, несчастных случаях. Добавьте обострение хронических болезней, очень много гастроэнтерологических операций. Бывают дни, когда за смену хирургу выпадает до четырнадцати операций. При этом показатели не хуже краевых. Для этого сегодня есть всё. Хорошо оборудованные, оснащённые современными аппаратурой и инструментарием операционные… И всё же главным всегда останутся золотые руки хирурга.
«У нас, — рассказывает Чикишев, — хороший профессиональный коллектив. Хирурги владеют современными методиками малоинвазивных (щадящих) операций – лапароскопией, эндоскопией. У нас прекрасные учителя – Александр Иванович Чернов, Виктор Васильевич Щетинин и многие другие, посвятившие хирургии не одно десятилетие. У молодых просто другого выхода нет, как быть прекрасными хирургами. На сегодня коллектив хирургии в Ейской ЦРБ помолодел, сменился почти наполовину». Перечисляет – записываю фамилии. Нет, всех в статье не назовёшь — захлопываю блокнот. Прощаюсь, выхожу на улицу. Иду по тенистой дорожке… И вспоминаю тот не по-земному яркий свет над «полем операции». И ту секунду, когда бесстрастный скальпель делает разрез. И мне, конечно, только показалось, что я услышала, как бьётся сердце хирурга.
В холле хирургического отделения №2 висит на гвоздике обычная тетрадь. «Спасибо, доктор!» — прочитала на обложке. Листаю благодарности хирургам, сёстрам, санитаркам… Лаконичные и пространные — почти «литературные». И даже посвящённые медработникам стихи… А тринадцатилетняя пациентка украсила страницу своим рисунком… И кажется, что ощущаю энергетику, вложенную в пожелания своим спасителям счастья, здоровья… Всего того, что доктора вернули пациентам.
Татьяна Шекера
